Согнувшиеся под тяжестью ноши

Вместо тряски началось мотание из стороны в сторону. Вот-вот сани опрокинуться вверх лыжами. Лед на речке ровный. Вправо, влево, вправо... Иван Иванович боялся сорвать голос. Тогда водитель не расслышит — и каюк.

Сани остановились. Что-то теплое влажное коснулось щетины Ивана Ивановича возле уха и голосок:

— Спасибо! Счастливо, Иван Иванович!

Из распахнутой дверцы обдало стужей, запахом свежего снега. Темные, согнувшиеся под тяжестью ноши фигурки, опираясь, лыжами, как шестами, взобрались на берег и исчезли в кустах. Иван Петрович крикнул:

— Порядок! Жми до омута и поворот обратно.

Продолжая показывать дорогу водителю, Иван Иванович раздраженно думал: «Тоже мужики! Навьючили девчонку, что ишака. Могли бы взять ее мешок на себя. Грыжу бы не нажили»...

На омуте плавно развернулись и понеслись обратно. Какие лещи клевали здесь! Придется ли увидеть эти родные места еще. Иван Петрович ткнул в плечо и показал на вспышки и трассы снарядов.

— У них тут что-то важное. Ишь как охраняют!— И подсвечивая фонариком, что-то пометил на карте.

Когда сани снова неслись по глади залива, он тоже что-то подсвечивал..., но вдруг запахло махоркой, и Иван Петрович протянул горящую толстую цигарку. Такую же он подал водителю, прокричав:

— Кури ребята! Наши патрули сегодня на лед не выйдут еще полчаса. Так надо. Финские сюда не ходят, а немцы боятся.

Всего прошло два с небольшим часа. Только что побывал в родных местах. Словно во сне увидел и проснулся. Иван Иванович сел на стул и почувствовал, насколько он устал.

Капитан порта спал на диване, накрывшись с головой кожанным меховым пальто. Посидев без движения с закрытыми глазами, перед которыми неслись, крутились белые, желтые пятна и полосы, Иван Иванович осторожно, чтоб не шуметь, подкинул угля в печку. Поискал бумажку, чтобы оставить записку. Но в это время капитан порта поднял голову и спросил:

— Уже? Так быстро?

— Да тут недалеко было. У Стрель-ны,— небрежно ответил Иван Иванович.

— Фу-ты, тогда бы другого послал. А ведь требовали знающего все южное побережье залива,— проворчал он.

 

Иван Иванович с гйречью подумал: «Вот времена настали; своему другу, начальнику, правды открыть нельзя».

Читайте также

Капитан порта взглянул на часы

— Иван Иванович,— сказал капитан порта, — сейчас, кроме тебя, посылать некого. Одни повели колонны автомашин и обозы туда, куда ты раньше с разведчиками ползал. А сколько народу на Ладоге, готовятся к новой навигации. А сколько больных...

— Понятно. Куда скажи? И на чем? На брюхе?

— Сам не знаю,— капитан порта взглянул на часы, — скоро придет командир и все объяснит.

У северного берега Канонерского острова

— Хватит. С непривычки много нельзя, я лучше, когда вернусь.— Обжигаясь душистым чаем, морщась от его сладости, а он действительно не любил сладкий чай, Иван Иванович спросил:

— Далеко-ль пойдем? И опять на брюхе?

— Пойдем далеко. Не на брюхе, а более комфортабельно. Все объясню на месте.

— Я готов.

А место высадки указано

— Минутку,— попросил Иван Иванович и тронул водителя за локоть,— парень, речка видишь, как вьется? Я командовать привык по-иному, чем у вас. Буду только говорить: «Поворот через столько-то метров на столько-то градусов. А ты уж сам крути свой штурвал».

Когда водитель вышел из машины, Иван Иванович стукнул ногтем по борту и фыркнул:

Туда, где однажды встретил рассвет

Иван Иванович закрыл глаза, напрягая память. А в голову лезла мысль: «Неужели мужиков мало, чтоб девчонку в такую даль пускать? В глубокий тыл... Знакомая мордашка. Где ее видел? И меня узнала». Он заставил себя думать о маршруте. Речка. На ней ловил рыбу, оползал с удочкой все берега, проходил по нескольку раз в год на лодке.